Как сомнения американских ракетчиков спасли мир от ядерной войны

Ровно 53 года назад, 28 октября 1962 года, команда секретной американской ракетной базы на Окинаве получила приказ запустить 32 тактические ракеты с ядерными боеголовками. Как известно, приказ не был выполнен – ответственный за запуск военнослужащий заподозрил ошибку и не стал выполнять указание. Изданию The Bulletin of Atomic Scientists удалось поговорить с Джоном Бордном из Пенсильвании, который полвека назад нес службу на Окинаве.

У США было четыре ракетные базы на Окинаве. На каждой располагалось по два центра запуска с четырьмя ракетами «Мэйс» с боеголовками Mark-28 мощностью 1,1 мегатонны. Всего 32 боеголовки, эквивалентные 35,2 мегатоннам тротила, с дальностью действия – 2250 километров. Это означает, что в зону поражения ракет входили коммунистические Ханой, Пекин, Пхеньян и советские военные объекты во Владивостоке.

Во время очередного обмена сообщениями командный пункт одной из баз на Окинаве, вместе с обычными данными о погоде и сверкой часов, получил код-инструкцию к немедленным действиям.

Механизм получения кода был такой: сначала ракетчики сверяли первую порцию шифровки с той, которая хранилась у них, затем вторую – и если все сходилось, то руководитель центра запуска сверял третью порцию с той, которая хранилась только у него. Если и здесь получалось совпадение, капитан должен был открыть конверт с координатами целей и ключами запуска ракет, для того чтобы инициировать запуск ядерного оружия.

Центром, где нес службу Джон Бордн, командовал капитан Уильям Бассетт. По словам Бордна, первое, что смутило ракетчиков – текущий статус ядерной угрозы, DEFCON-2. Согласно инструкциям, запуска стоило ожидать только при повышении уровня угрозы до DEFCON-1, означающего максимальную боевую готовность и высокую вероятность применения ядерного оружия. О повышении уровня угрозы могли не позаботиться только в том случае, если бы противник нанес упреждающий удар по Окинаве, однако никаких признаков этого не было.

Ракетчики все же проверили боевую готовность ракет и выяснили, что три из четырех были направлены не на СССР. Это показалось странным: зачем наносить удары по странам, с которыми США не находится в конфликте? Озадачило это не только центр запуска, где работал Бордн, – им позвонили из соседнего центра и рассказали, что несколько ракет были направлены не на СССР.

Капитан Бассетт распорядился заблокировать люки трех ракет, направленных не на СССР, а люк оставшейся оставил приоткрытым таким образом, чтобы ее можно было бы запустить. При этом, в случае удара по ракетной базе, затворка под воздействием взрывной волны должна была закрыться.

«Если это ошибка и мы не совершаем запуск, о нас никто не узнает, этого не было», – сказал капитан Бассетт своим подчиненным.

Затем капитан позвонил командованию, сделав вид, что инструкция пришла в искаженном виде — и попросил передать ее заново в надежде, что руководство обнаружит ошибку. Инструкции пришли в неизменном виде.

В одном из командных пунктов все ракеты были направлены на СССР, и препятствий для пуска не было. На этом пункте начался мятеж – лейтенант, отвечающий за непосредственный пуск ракет, не подчинился приказу Бассетта отложить ядерную атаку и взял командование на себя, приказав остальным военным начинать подготовку. Бассетт в ответ на это пообещал послать двух вооруженных людей и застрелить лейтенанта, если он попытается осуществить пуск.

Затем, как рассказывает Джон Бордн, капитан вспомнил, что начальство подозрительно спокойно с ним разговаривало, и перезвонил, потребовав либо повысить уровень угрозы до DEFCON-1, либо отменить пуск. После этого в командовании заволновались и переслали новые инструкции — уже без каких-либо упоминаний запуска.

Когда все закончилось, капитан Бассетт, предотвративший ядерную войну, сказал: «Мы никогда не будем обсуждать все, что случилось сегодня. Я имею в виду вообще – все. Никаких разговоров в бараках, барах и даже здесь. И не пишите об этом домой».