Трагедия капитана Штейнберга - ForumDaily
The article has been automatically translated into English by Google Translate from Russian and has not been edited.
Переклад цього матеріалу українською мовою з російської було автоматично здійснено сервісом Google Translate, без подальшого редагування тексту.
Bu məqalə Google Translate servisi vasitəsi ilə avtomatik olaraq rus dilindən azərbaycan dilinə tərcümə olunmuşdur. Bundan sonra mətn redaktə edilməmişdir.

Трагедия капитана Штейнберга

Мне было 13 лет, когда я познакомился с ним в Киеве, где гостил у дяди Соломона — младшего брата моего отца. Дядя служил в танковых войсках, носил две шпалы в петлице — майор. Жил холостяком в большой комнате на улице Саксаганского. Как-то вечером он сказал, что завтра в командировку приедет его троюродный брат, тоже танкист. Привел его вечером, мы познакомились.
Дядя Берл запомнился мне как очень высокий военный, капитан, черноволосый, с зычным голосом. Строгий такой, в отличие от дяди Соломона, который все мне прощал, он пару раз на меня рявкнул. Рассказывал о жене, тете Зине, и дочке Галочке.
Через пару дней оба родственника проводили меня домой, в молдавский город Тирасполь, где служил отец. Не знал я тогда, что вижу их в последний раз. До недавнего времени думал, что дядя Берл погиб на фронте, как все мужчины нашей семьи: мой отец и дядя Соломон. И только сравнительно недавно получил из Хайфы письмо от человека, знавшего его. Начал искать, нашлись еще документы и свидетельства. Выяснил, что Берлу Штейнбергу выпала доля страшней, пожалуй, чем гибель в бою.
Родился он 100 лет назад в бедной еврейской семье, жившей в черте оседлости, в местечке Сморгонь. Его отец Мендель был балагулой (извозчиком), и заработков его хватало лишь на полуголодное существование жены и восьмерых детей. В начале 1918 года семья, спасаясь от погромов, бежала в Россию, остановилась в Самаре, где Мендель умер. И при отце жили впроголодь, а тут вовсе хоть умирай, и Берл ушел из дома, беспризорничал.
Ему было 14 лет, когда он в результате милицейской облавы попал в один из московских детдомов. Там вскоре обнаружил недюжинные способности к музыке, играл на всех инструментах, какие мог найти. Неудивительно, что 15-летнего парня охотно определили в музкоманду 37-го кавалерийского полка, где и прослужил он четыре года. Быть может, и стал бы Берл известным музыкантом, но после музкоманды он уехал в Минск, работал кузнецом и по комсомольской путевке поступил в Орловское бронетанковое училище, которое окончил в 1932 году.
К тому времени Берл был женат на своей землячке Зинаиде (Зельде). Их дочь Галя родилась в 1931 году. После выпуска из училища началась жизнь типичного командира Красной Армии, связанная со странствованиями по гарнизонам.
Мне довелось родиться в семье кадрового командира, и я хорошо знаю, что такое скитания по гарнизонам — когда нет постоянного дома, школы, элементарных человеческих удобств, уверенности, что завтра не прикажут с Камчатки перебраться в Туркмению. А потом все это уже и моя семья испытала.
А семья Берла скиталась 9 довоенных лет: из Киевского военного округа — в Белорусский, оттуда — в Дальневосточный и опять в Белорусский. За это время он вырос от комвзвода до командира батальона, воевал с японцами на Хасане, с поляками — в Западной Белоруссии. Летом 1940 года, когда я его увидел, капитан Штейнберг командовал отдельным автомобильным батальоном 13-й стрелковой дивизии, который был расквартирован в городе Замбруве, близ Белостока, почти у самой советско-германской границы. Именно там, на границе, застала его война. Батальон вступил в бой на рассвете. До этого комбат успел эвакуировать семьи командиров своей части.
Тем страшным летом с трагической очевидностью проявилась военная некомпетентность большинства высших командиров Красной Армии, не имевших ни образования, ни опыта руководства к моменту германского вторжения. Они ставили неадекватные, порой гибельные задачи, теряли управление, и это приводило к страшным поражениям подчиненных частей и соединений.
Испытал на себе в полной мере растерянность и некомпетентность командования и капитан Штейнберг. Перед ним ставились задачи не по его боевому применению, в результате он попал в окружение уже в конце июля. Но Штейнберг вывел своих солдат и соединился с дивизией в районе Гомеля. Однако командир 63-го стрелкового корпуса вдруг назначил танкиста помощником командира артполка. Вот с этим полком Штейнберг провоевал два месяца. Те самые два месяца, когда рухнул весь Юго-Западный фронт вместе со своим командующим генералом Кирпоносом.
23 сентября 1941 года капитан Берл Штейнберг был контужен и попал в плен. В те дни немцы забирали в плен десятки тысяч красноармейцев и не успели еще отделить коммунистов и евреев, чтобы расстрелять их. Но Берл отдавал себе отчет в том, что ждет его и, воспользовавшись неразберихой в охране, 2 октября сбежал. Таким образом, находился он в плену всего лишь десять дней. Запомним — всего десять дней!
Это произошло в Кировоградской области. Берлу удалось сменить свое обмундирование на какие-то обноски у местных крестьян. Грязный, голодный, прячась от всех, он направился в Минск, где надеялся встретить людей, которые помогли бы ему снова стать бойцом. Почти четыре месяца длился этот поистине крестный путь.
Однако в Минске найти подпольщиков Берл не смог и пошел в поселок Станьково, где квартировал в 1940 году его батальон. Штейнберг рисковал, ведь его знали многие жители поселка. Однако в таком оборванном, изможденном бродяге не смогли они признать стройного, подтянутого красавца командира. А вот он сумел найти надежных людей из своих знакомых, которые приютили, отмыли, переодели Берла и дали адрес в Минске. Это был адрес бывшего командира-артиллериста Рогова. Он снабдил Штейнберга документами на имя Николая Михайловича Никитина и предложил вступить в созданный им Военный совет партизанского движения (ВСПД). Берл с радостью согласился.
Совет занимался подбором людей из окруженцев для партизанских отрядов, сбором оружия, боеприпасов и другого снаряжения. Никитин возглавил разведку и связь. Ему удалось выйти на боевую организацию Минского гетто, которая проводила диверсии и отправляла в леса боеспособных евреев. Он успел также повидаться с легендарным секретарем Минского горкома партии Исаем Казинцом, которого вскоре схватили гестаповцы и после зверских пыток повесили в городском сквере.
Именно Казинец принял решение о формировании в узденских лесах партизанской бригады под командованием Николая Никитина. Вместе с группой окруженцев Никитин уже в начале мая 1942 года сумел объединить под своей командой три партизанских отряда и семь отдельных боевых групп, действовавших на территории пяти районов Минской области. Они состояли из военнослужащих, попавших в окружение, бежавших военнопленных и местных жителей. В числе партизан примерно треть — бежавшие из Минского гетто. Именно с этого времени Берл Штейнберг стал Николаем Михайловичем Никитиным: согласно установке Центрального штаба партизанского движения, еврей, который командовал нееврейским отрядом или соединением, не мог носить еврейскую фамилию, имя и отчество.
Итак, в мае начался боевой путь бригады Никитина. Длился он до 22 октября, всего полгода. За это время ее бойцы провели более 70 операций в лесах Белоруссии, уничтожив около тысячи гитлеровцев и местных полицаев. Было разгромлено 8 вражеских гарнизонов и комендатур, подорвано 12 эшелонов с техникой противника, сожжено более 100 автомашин, добыты и отправлены в Центральный штаб важные сведения.
Боевые действия бригады Никитина наносили существенный ущерб вражеским коммуникациям и гарнизонам, и немецкое командование с помощью своей разведслужбы решило уничтожить ее. Есть основания полагать, что немецким агентам удалось раскрыть некоторые шифры Центрального и Белорусского штабов партизанского движения. В сентябре 1942 года единственная рация Никитина приняла радиограмму с приказом о переходе линии фронта. И через несколько дней она вышла из строя. По всей вероятности, это сделал какой-то предатель.
Комбриг, естественно, не сомневался в правильности приказа и повел своих партизан к линии фронта. Почти месяц бригада с боями, преодолевая ожесточенное сопротивление немецких гарнизонов, прорывалась на восток. Ее продвижение, как теперь понятно, усложнялось тем, что отдавшие ложный приказ абверовцы знали о цели, к которой шел Никитин. И немцы пытались перехватить и уничтожить бригаду. Но к своим он все-таки ее вывел.
Вот что писал Никитин председателю Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилову в апреле 1953 года: «…По моему плану, мы совершали переход по направлению к линии фронта. 22 октября 1942 года в районе Торопец Калининской области перевожу всю бригаду через линию фронта, установил связь со штабом партизанского движения БССР, бригада на отдыхе, меня со штабом вызвали в Москву, Центральный штаб партизанского движения. Журнал боевых действий, приказы, список личного состава, карта боевого пути бригады, трофейные ценности — все передано в штаб. Встреча очень хорошая, внимание со стороны руководства штаба к нам исключительное. 3 декабря 1942 года в кабинете начальника штаба меня арестовывают. Обвинение: измена Родине…»
В годы войны родилась пословица: «Если бы каждый советский солдат убил хоть одного немца, война сразу бы закончилась!» Что говорить, справедливая пословица. Однако убили около двух миллионов немцев, потеряв более 12 миллионов своих солдат и офицеров. За каждого немца клали шесть своих.
Партизанская бригада под командованием Никитина за полгода своих боевых действий эту «народную мечту» выполнила с лихвой. За такие успехи по всем законам — государственным и человеческим — полагаются комбригу высокие почести и ордена. Но уж никак не тюрьма.
Следствие по делу капитана Николая Никитина (Берла Штейнберга) тянулось более полутора лет. Обвиняли его в том, что, попав в плен, был завербован немцами. А иначе, мол, не отпустили бы они еврея. И в партизанах выполнял приказы своих германских хозяев, потому и покинул с бригадой партизанский край, сделав это без приказа высшего командования. А поскольку приказ был фальшивым, то и виноват во всем комбриг — шпион и предатель.
Как понимаете, следователи добивались от Берла именно признания его вербовки немцами. И делали это по-чекистски: зверски избивали и всячески издевались. Более полутора лет! И если бы они заставили Берла Штейнберга подписать заготовленные протоколы, то расстрела ему бы не миновать. Сегодня известно, что через такой «конвейер» прошли сотни тысяч, а выдержали — единицы. Берл — выстоял. И получил «только» 15 лет каторги.
О том, что перенес он в магаданских лагерях, свидетельствуют те немногие письма жене, которые она сохранила. «…Пару слов о себе, о личной жизни. Нахожусь я в ИТЛ гор. Магадана, здоровье пошатнулось, но ничего, есть хуже меня. Дважды умирал, спасли, не дают умереть. Надеюсь, что все-таки правда восторжествует…»
Да, больше всего он беспокоился о том, чтобы не считали его предателем, хотел честь свою воинскую защитить. «…Мои дорогие, вы можете представить, с какой злостью я дрался, когда все зверства, творимые немцами, видел своими глазами… За себя, за муки и смерть родных я отомстил крепко, так что жил не зря… Вам желаю долго-долго жить, ибо моя борьба дает вам полное на это право… Я жертва, но ради тебя, Зиночка, и детей хочу выжить. Ой, как хочется увидеть вас перед смертью. Мои дорогие, я — человек, отдавший всю свою сознательную жизнь на благо Родины, и не верьте никому, плюньте в лицо каждому, кто посмеет сказать обо мне плохо… Скажу одно: я никогда не был изменником, предателем, никогда не работал на немцев… Клянусь тебе и своим любимым детям, что остаюсь верным Родине…»
В Национальном архиве Республики Беларусь хранится письмо рабочего коммунального отдела города Магадана Николая Михайловича Никитина председателю Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилову, датированное 10 апреля 1953 года: «…Я отбыл срок наказания с учетом рабочих дней. За 10 дней плена — 15 лет исправительно-трудовых лагерей, несмотря на то что я не был и никогда не буду изменником Родины. Меня не перестает мучить “кличка” изменника. Прошу понять, что я им не мог быть, боевые успехи в проведенных 72 боях в тылу с непосредственным моим участием говорят сами за себя. Прошу снять судимость и предоставить возможность отдать все силы и, если потребуется, жизнь за дело коммунизма. Снимите с меня проклятую “кличку” изменника Родины, я им никогда не был, клянусь своими любимыми детьми!»
Но письмо это на имя Ворошилова, как и все предыдущие письма в Москву и Минск, не принесли никаких результатов. Николай Михайлович не дождался своей реабилитации. Он умер 5 июня 1957 года в городе Магадане. А всего через два месяца постановлением военной коллегии прокуратуры СССР Николай Михайлович Никитин (Берл Менделевич Штейнберг) был реабилитирован «за отсутствием состава преступления».
Не было в нашей семье ни одного предателя. Были два воина, Иосиф и Соломон, которые сражались и погибли в бою. А еще одного воина — Берла, воевавшего не менее доблестно и честно, погубили «свои» палачи.

На родине
Подписывайтесь на ForumDaily в Google News


 
1075 запросов за 1,070 секунд.