Пиротехник Шибинская — о любви к взрывам и втором шансе в Америке

Юлия Шибинская. Фото из ее Инстаграма

У Юлии Шибинской — необычная для хрупкой девушки профессия. Она пиротехник, влюбленный во взрывы и в огонь. Шибинская уже успела поработать на многих известных телевизионных проектах в США. В интервью она рассказала, как Америка подарила ей шанс заниматься любимым делом и что самое сложное в ее работе.

Вы помните, когда вы впервые заинтересовались трюками и спецэффектами?

Мне всегда нравились спецэффекты во всех их проявлениях. Когда было свободное время, я могла часами сидеть и ковыряться в программах по видеомонтажу и спецэффектам. Только визуальные эффекты слишком быстро надоедают. Очень тяжело смотреть на одно и то же изображение снова и снова, тратить часы, чтобы что-то сделать, когда ты уже “засмотрел” всё до дыр и уже не в состоянии объективно оценить последствия своего труда.

Практические спецэффекты – дело совсем другое. Тут и общение с людьми — ты видишь реакцию на свою работу и просто наслаждаешься самим зрелищем, потому что для меня до сих пор каждый эффект ощущается, словно я никогда раньше его не видела. Я пыталась быть пиротехником в России и активно доставала ребят из школы каскадёров. Я просила их научить и изрядно надоедала им своим присутствием. Только они мне сказали, что работа эта не для девочек и что, если я хочу что-то делать, то я могу пойти танцевать с огненными веерами или крутить пои (шары на цепочке, которые тоже можно поджечь), а вот взрывать или делать что-то сложнее – это уже девочке не доверят. Я практически смирилась с этим, когда у меня появился второй шанс в Америке, где не так много гендерных предрассудков.

Что вас больше всего привлекает в вашей работе?

Взрывы! Разумеется я не серьёзно, хотя огонь во всех его проявлениях меня завораживает. И то ощущение, когда ты стоишь в метре от взрывающихся фейерверков, просто невозможно описать. Словно война началась всего в шаге от тебя. И все эти звуки и искры ужасают и завораживают одновременно. Я помню, как смотрела на вырывающиеся из обоймы заряды и думала о том, насколько я счастливая, что могу всё это видеть.

Когда ты так близко, все эти искры похожи больше на конфетти. Ты пытаешься убедить себя, что на самом деле это всё очень опасно, а в то же самое время мозг шепчет: «Красота-то какая!». Скорее всего, я просто адреналиновый наркоман.

Большинство шоу, на которых я работаю, идут в прямом эфире и все эффекты, которые мы делаем, должны быть исполнены быстро, качественно и в очень сжатые временные рамки. И когда подходит время делать эффект, я чувствую как адреналин разливается по телу, это глупое волнение словно ты на каких-то важных соревнованиях и тебе надо не подвести команду. А ещё мне нравится реакция, когда я говорю, что работаю пиротехником. Обычно люди почему-то думают, что я тушу, когда на самом деле я поджигаю.

Как много в США женщин-пиротехников?

Однажды мой босс проронил, что я единственная действующая девушка пиротехник. И хоть это тешит моё самолюбие, я подозреваю, что это не так. Я не одна, но нас чрезвычайно мало, так как эта профессия остаётся всё же преимущественно мужской. И это неплохо. Я понимаю, что не каждая девушка будет готова носить достаточно тяжёлые элементы оборудования, ползать под сценой и доводить себя и, особенно, свои руки до ужасающего состояния. До того, как я занялась этой работой, я ни разу не была такой грязной, какой я бываю сейчас на ежедневной рабочей основе. Я даже не говорю об этом потрясающем запахе фейерверков, который так упрямо пристаёт к волосам и одежде. Иногда я смотрю на свои руки и не знаю, в человеческих ли силах их отмыть. Так что я понимаю, почему моя работа может быть не очень привлекательной для женщин.

Юлия работала с пиротехникой на концерте Pitbull. Фото из ее Инстраграма uroganchik

Насколько это опасная работа?

Достаточно опасная, чтобы не досчитаться частей тела, если вдруг ты или твой коллега не были осторожны. Хотя опасность тут даже скорее для других людей, чем для нас. Опасно быть актёром, или танцором, или зрителем рядом с некоторыми эффектами. И люди зачастую об этой опасности и не думают, поэтому наша работа состоит в том, чтобы не просто сделать эффект зрелищным, но и следить за тем, чтобы при его исполнении никто не пострадал.

Что самое сложное в вашей работе?

Для меня самым сложным было понять, о чём вообще идёт речь. Помню свой первый брифинг на “Танцах со звёздами”. Мы обсуждали, как будем проводить системы, провода, где что будет стоять, фактически делали рабочую карту сцены, а я хлопала глазами и пыталась определить язык, на котором шёл разговор. Все термины были совершенно незнакомы, а хуже всего, что для одного и того же предмета может быть три и более названий. А все их надо было выучить и сразу. А поблажек никто за незнание профессиональной терминологии мне давать не собирался. Я рада, что больше у меня таких проблем не возникало.

Насколько важен коллектив?

Мне кажется в каждой работе коллектив достаточно важен. В нашей — это ещё и вопрос безопасности. Ты должен знать, что делаешь, но и твой коллега тоже должен понимать, что делает он и быть осторожен.

Я видела как совершенно случайно впопыхах прямо перед номером для одного из шоу, один из моих коллег сломал нос другому, залив полсцены кровью, просто потому, что не посмотрел, как далеко тот находится.

И был случай, когда мы готовили шоу Black Sabbath и один из коллег по ошибке практически запустил всю пиротехнику разом потому, что неправильно подключил провода. Его остановили буквально в последний момент — как в фильмах, контакты почти коснулись друг друга. В данной конкретной ситуации ничего плохого бы не случилось, но если бы кто-то был рядом со снарядами или ещё продолжал над ними работать, был бы на самом деле очень плохой несчастный случай.

Работа Юлии связана с огенм. Фото: instagram.com/uroganchik

В каких шоу вы принимали участие и почему они вам запомнились?

Я работала на “Танцах со Звёздами”, “Голосе”, “Американском идоле” и некоторых других. Я помню, как однажды коллега позвонил мне и говорит, завтра работать можешь? Я говорю: конечно. Он такой: хорошо, делаем большой концерт для Beyonce. А я потом сидела с телефоном и думала, ну ничего себе поработать позвал.

Помню как для финала одного из сезонов “Голоса” мы делали очень много красивых эффектов с огнём: горящие деревья, дверь, и небольшую сопровождающую пиротехнику для Джастина Бибера. Когда мы установили эффект для него и он первый раз репетировал на сцене, я стояла прямо за его охранниками и наблюдала, как первые пару раз эти большие дядечки, как один, подпрыгивали от наших взрывов. Оно понятно — громко и неожиданно, но наблюдать за этим было забавно.

Запомнилась, как в перерыве на American’s Idol по дороге к буфету столкнулась с девушкой. Стою я и смотрю на её одежду и думаю, какое же хорошее платье на этой. Как выяснилось, когда я подняла глаза, что это Дженифер Лопес. И это даже не удивило. Ну, стоит она такая красивая рядом, а я иду и ем шоколадку. А когда-то я после школы смотрела её клипы и даже не могла подумала, что буду создавать вечер для её выступления.

А вообще я очень люблю финалы шоу, потому что обычно это тонны конфетти! Это простой эффект и профессионалы обычно слишком профессиональны, чтобы относиться к нему серьезно, но на мой вкус оно безумно красиво и радостно. Моя работа — сплошной новый год, когда в шоу есть конфетти!

Мои друзья из России любят говорить, что вот, для твоих лет получить возможность работать на таких больших и значимых шоу — большое везение. И это, на самом деле, немного обидно. Да, в этом есть доля везения и я встретила очень много хороших людей и профессионалов, которые несказанно мне помогли. Но кроме везения, в этом есть чудовищная доля труда, есть недели без сна, есть пот и в прямом смысле кровь, есть вывихнутые лодыжки и куча пропущенных праздников. Везение — это хорошо, но оно не заведёт тебя далеко без действительно тяжёлой работы. По крайней мере, так мне кажется.

Читайте также:

Режиссер фильма о Майдане – о мировой премьере на “Netflix” и работе с оскароносными коллегами

Звезда Голливуда впервые рассказала о детстве в Советском Союзе

Наши люди в Голливуде: продюсер Валерия Фил